22 августа. 120 лет назад родился писатель-фантаст Иван Александрович Калиновский (22.08.1904, с.Жедрино, ныне Кузоватовского р-на Ульяновской обл. — 14.11.1988, г.Красноярск). Учился в кадетском корпусе, служил в Красной Армии. Окончил ВХУТЕМАС (1926). В 1926-1929 гг. работал архитектором на заводе №3 в Ульяновске. С 1929 года жил в Москве, затем был главным архитектором в Орске, главным специалистом проектного института в Красноярске.
Член Союза архитекторов СССР (1934). Фантастические повести и рассказы публиковал в журналах «Енисей», «Искатель», «Знание – сила». Автор сборников прозы «Королева большого дерби» (1962), «Когда усмехнулся Плутарх» (1967).
КОРОЛЕВА БОЛЬШОГО ДЕРБИ
(отрывок из рассказа)
Я работал тогда два дня в неделю, подновляя главным образом старые, выеденные молью чучела ослов и зебр. В отделе рядом с доисторическим трёхпалым Гиппарионом стоял великолепный костяк современного английского рысака.
Вот этот-то скелет и привлёк любознательный взгляд Джо, зашедшего ко мне в обеденный час.
— Здорово сделано! — сказал он, поглядывая на скаковое сочленение ног и упругую линию спинного хребта лошади. — Знаешь, Майкл, я раньше не обращал внимания на то, как природа сработала эдакое вот замечательное шасси да ещё из такого второсортного материала!
Пока я мыл руки, Джо развернул газету.
— Двадцать тысяч фунтов стерлингов — большой приз национального дерби! — воскликнул он. — Возьмёт же кто-нибудь этот приз, Майкл, и не будет ждать, пока к нему обратятся с ремонтом велосипеда или примуса. Быть владельцем такого рысака — это ведь всё равно что иметь фабрику денег!
Тут, очевидно, и пришла в голову Джо гениальная мысль, над осуществлением которой мы стали позднее трудиться.
Именно с этого момента Джо стал задумчив и рассеян. Он отвечал невпопад и после завтрака не пошёл к себе в мастерскую, а вернулся со мной в музей. До позднего вечера Джо изучал скелет лошади, делал какие-то измерения и наносил их на бумагу в виде чертежа. При этом он бормотал всякие слова, вроде: «шарнир Гука», «гибкое сочленение», «рычаг» и тому подобное.
Я смотрел на кусок бумаги, который он держал в руке, и спросил, что всё это значит.
— Это, Майкл, кинематическая схема, а для чего она нужна, узнаешь потом! — ответил он тогда.
После этого он довольно долго не появлялся, и я выбрал время зайти к нему. Дверь в мастерскую была закрыта, я постучал, но никто не открыл. Пришлось пробираться со двора через запасной выход.
Джо оказался в мастерской, он сидел ко мне спиной перед занавеской, за которой было, очевидно, что-то скрыто. Я разозлился, что он так долго не открывал дверь, видно, не хотел меня впускать. Но Джо, словно просыпаясь, смотрел на меня каким-то отсутствующим взглядом. Я спросил, что с ним случилось.
Вместо ответа Джо молча потянул за один конец занавески, и она сползла в сторону: на фоне знакомой мне кирпичной стены стоял такой же точно, как в музее, скелет лошади, но только не костяной, а металлической, и все его части были довольно густо смазаны машинным маслом.
— Каково? — спросил Джо.
Я глядел на эту металлическую штуку, не понимая, зачем Джо вздумал воспроизвести музейный экспонат в другом материале.
Очевидно, Джо прочёл на моём лице недоумение.
— Я вижу, тебе не понравилась моя работа, Майкл. А я хочу пригласить тебя компаньоном в одно дельце.
Тут он начал объяснять мне свою идею, и постепенно у меня с глаз спадала пелена.
— Твоя часть — это оперение всей штуки, Майкл. Ты должен проявить всё своё умение и сделать так, чтобы комар носа не подточил. Материал мы будем употреблять первосортный, — естественный, но, конечно, надлежащей выделки. Ты должен, Майкл, достать или содрать первосортную шкуру, подобрать превосходные копыта и всё прочее и выделать шкуру так, чтобы под ней играла каждая пластмассовая жилка, — требовал Джо.
Так началось моё участие в этом замечательном предприятии. У владельца конного двора Билла Суджента я достал совершенно свежую гнедую шкуру, добыл и всё остальное: замечательный хвост, смонтированный, как кисть живописца, на великолепном резиновом стержне, гриву, заделанную в ленту из пластмассы, покрытую тончайшей замшей, и, главное, глаза, сохранившие всю прелесть влажных кобыльих глаз. Они были изготовлены для музея, и я просто прикарманил их. Венцом всего были копыта — это были лучшие копыта, которые я сам отобрал на складе фабрики костяных изделий. Мне пришлось немало повозиться — у меня была уйма работы по части всего оформления, которое нужно было подогнать, как мундир королевского гвардейца. Но зато получилось всё на славу.
* * *
В тот вечер мы погрузили металлическое шасси-скелет на старый грузовик Джо, прикрыв от любопытных взоров брезентовым чехлом. Мы совсем не думали, что может произойти какой-либо скандал. Поначалу всё шло как по маслу: мы подъехали к пустырю между путями, разгрузились и стали намечать трассу, чтобы запустить нашу машину на полный ход.
Джо долго возился под попоной-чехлом, которым мы прикрыли нашу будущую Электру. Он поставил её на большой круг, то есть отрегулировал движение ног для бега по замкнутой кривой. Регулировка могла производиться как заранее, так и на ходу.
Когда мой друг закончил свои дела, наступила ночь, и мы, подкрепившись стаканчиком бренди, решили начать пробу. Стоявшие вдоль ближайшего участка железнодорожной линии фонари давали достаточно света, чтобы следить за бегом Электры по пустырю.
Я забыл сказать, что вместе с Электрой мой друг смастерил в своей мастерской такую коляску, перед которой любая «американка» казалась допотопной колымагой. В коляску были вмонтированы запасные аккумуляторы, которые включались в питание в случае истощения основных, запрятанных в межрёберном пространстве лошадиного каркаса.
Движение ног осуществлялось с помощью сильных электромагнитов по принципу нормального бега: правая передняя — левая задняя и наоборот. Другими словами, ноги то притягивались друг к другу, то отталкивались, и это выходило ничуть не хуже, чем у настоящего рысака.
Нужно сознаться, что бренди прибавило нам решительности, и Джо, раскрыв пластмассовые челюсти Электры, поставил зуб-регулятор на малый ход, а потом дёрнул кобылу за хвост, который замкнул контакт.
Тотчас же металлические ноги скелета лошади пришли в плавное движение, и удивительная запряжка понеслась по пустырю, описывая удлинённый круг и набирая заданную скорость.
Всё шло нормально, и Джо сиял, как новенькая десятипенсовая монета, поворачивая голову вслед за Электрой. Вот тут-то и случилась сначала одна, а за ней другая неприятность, чуть не сорвавшие всю нашу затею.
Дёрнуло в этот час какого-то викария пойти через пустырь. Мы его заметили лишь в тот момент, когда мимо него пронёсся запряжённый в тележку скелет лошади, а служитель церкви как подкошенный упал на землю, потеряв свою шляпу. Я бросился к нему, но он лежал в глубоком обмороке.
В этот же момент из-за каменного забора вылетел пассажирский поезд, освещая пространство лучами прожектора. Было видно, как машинист высунулся из будки и пристально смотрел вперёд.
Рядом с поездом с огромной скоростью неслась наша Электра, белея пластмассовым черепом и выбрасывая вперёд сочленения ног. Увидя это необычайное зрелище, машинист резко затормозил, раздался скрежет и треск ломающихся буферов.
Мы с Джо успели остановить Электру, торопливо погрузили на грузовик и, кое-как вырулив на ближайшую улицу, умчались восвояси. В газетах потом писали о поразительном совпадении галлюцинаций машиниста и викария. Оба они утверждали, что видели бегущую мёртвую лошадь.
Для нас с Джо это был хороший урок, и мы больше не повторяли своего опыта. Наступала самая хлопотливая пора завершающей отделки Электры. Мы дошли даже до того, что поставили внутри Электры чудесный репродуктор, снабжённый магнитофонной записью мелодичного ржания.
Наконец Джо заявил на ипподроме о намерении принять участие в состязании четырёхлеток. Правда, администрация потребовала родословную Электры, но к тому времени мы уже обзавелись таким документом, получив его всего за десять фунтов от владельца кровной кобылы, которая незадолго до того сдохла.
Первый дебют принёс нам давно ожидаемый успех: для начала Электра опередила своих соперников на полкруга и взяла первый приз. Это было только началом. Уже в середине сезона об Электре заговорила вся мировая печать. Электра, Джо и я фигурировали на тысячах фотоснимков в газетах и журналах.
Деньги повалили к нам сами собой, и мы только успевали относить их на банковский счёт.
Нам пришлось снять специальное помещение для конюшни и приобрести новую машину и прицепной трейлер-вагон для перевозки Электры к месту состязаний…