Поздравляем ульяновцев с Днём защитника Отечества! И продолжаем перекличку поэтов 20-го и 21-го веков «Эхо двух войн», организованную ко 2-й годовщине СВО. В ходе акции на сайте публикуются стихи о войне ульяновских поэтов-фронтовиков и современных ульяновских поэтов. По итогам будет издана книга, часть тиража которой отправится ульяновским бойцам, воюющим в зоне СВО.
Продолжает перекличку поэт Михаил Яковлевич Найдич (1924-2005), участник Великой Отечественной войны. Служил в воздушно-десантной бригаде, потом в артиллерии. Воевал на Украине, в Сталинграде, на Дону; несколько раз был ранен. Награждён орденами Славы 3-й степени, Отечественной войны 2-й степени. В 1952 году окончил факультет журналистики Уральского университета.
По распределению был направлен в газету «Ульяновская правда»; консультировал начинающих поэтов, публиковался в журнале «Литературный Ульяновск». Затем жил в Свердловске. Член Союза писателей СССР (1962). Автор более 20 сборников стихов и прозы.
Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ
Первый бой.
Я ничего не знал,
Не почувствовал его начала.
Лишь волна взрывная закачала
Травку, что вползла на перевал.
Взрыв, другой – я понимаю это:
Чёрные повсюду веера,
И комбат привстал:
«Ну что ж, пора!» —
И шагнул в объятия рассвета.
Вот что значит кипяток атак, —
Встать хочу, а свет в глазах оранжев;
Никогда б и не подумал раньше,
Что земля притягивает так.
Наступил черёд, сбывался срок;
Плечи неожиданно сутуля,
Шёл я… Рядом свистнул ветерок,
Я потом лишь догадался – пуля…
* * *
Вновь отходим. Сапожища в глине.
Сильно пахнет ливнями бензин.
В нас впивались танковые клинья,
А над нами – журавлиный клин.
Лес горит. И плавится железо.
У посёлка нас огонь прижал.
Ёжики бегут из гущи леса –
К нам, к противотанковым ежам.
Всюду чад.
Пылают ветки, комли,
Но уже в огне и вражий дзот.
Слушай, до Победы доживём ли?
«Мы – как знать, Россия доживёт!»
Снова осень. Снова эти ливни
Рядышком с полоской заревой.
Обломались танковые клинья…
Журавлиный клин – над головой.
ЛЕТО
Сколько танков подбитых…
В сиянье зари,
Так и кажется, тяжко полям;
Но цветы поднимаются — ты посмотри! —
Сквозь чужое железо, сквозь хлам.
И пасутся в степи табунки тополей,
Многослойному дыму назло.
А планета — в росинках,
Ведь это по ней
Столько плачущих женщин прошло!..
НА ПЕРЕДОВУЮ
Перед отправкой на передовую
Вдруг показался зимний день весной. —
Луч солнечный сиял напропалую
(Последний, может?)
…Ладно, друг, не ной.
Перед отправкой на передовую
Негоже, если сердцу тяжело.
Сегодня в клубе танцы, я станцую.
Спляшу, всем неурядицам назло.
Со мной девчонка лёгкая кружится.
Я ей не верю. Просто не хочу!
Она молчит… То ухом, то косицей
К погону прикасается, к плечу.
Другого любит? Пусть. Я не тоскую,
Она ведь, в отдаленье от огня,
Поцеловала всё-таки меня…
Перед отправкой на передовую.
ПЕРВЫЕ СТРОКИ
Ах эти синие чернила
И лист бумаги в тишине.
И первое, что сочинил я, —
О девушке и о войне.
Тянулись тучи низко-низко,
Был вечер серый и сырой…
— Ты кто?
— Я так… телефонистка…
«Акация» — мой позывной.
И ночь. Село прифронтовое.
И ни души во всём селе.
Тянулись, заунывно воя,
Бомбардировщики во мгле.
Луна явилась как молодка,
Но я глядел не на луну.
Я думал, косы под пилоткой:
Остричь успела? Ну и ну.
Я просидел с ней до рассвета,
До самых третьих петухов,
Совсем не думая, что это
И станет темой для стихов…
ПЕРЕДЫШКА
Просёлки размытые, слякоть,
Лесная вокруг тишина,
И даже «Не ныть и не вякать!» —
Устал повторять старшина.
Упал в почерневшие травы,
Став старым и маленьким враз.
Обычно весёлый да бравый,
Он мёрз откровеннее нас.
Вздохнули печально осины,
Скорее всего, об одном;
Вдруг шлёпнулась бомба в трясину,
И тёмная жижа — столбом.
Ни солнца, ни тёплого взгляда,
Чтоб хоть на мгновенье легко…
А всё-таки до листопада
Покуда ещё далеко?
Но видел я в час этот мглистый,
Униженно сжавшись в грязи,
Как падают сочные листья
От пуль, пролетевших вблизи.
ЛЮБОВЬ
В те годы, в те сороковые,
Крутому времени назло,
Влюбился я (поди, впервые?),
Да только вот — не повезло.
Любовь, лишив меня покоя,
Могла свалить и наповал:
Мешала робость? Что другое?
Я толком сам не понимал.
Расстались мы на перекрёстке
В осенний неуютный час,
Твоя роскошная причёска,
Как башня, к небу вознеслась…
Вновь вспоминая день осенний,
Своей тревоги не таю:
Порой мне кажется — доселе
На перекрёстке том стою.
На мне опять защитный китель,
Из боя вырванный, из бед;
И, вовсе не автолюбитель,
Стою, гляжу машинам вслед.
Летят, летят. Мороз по коже.
Летят, летят — на край земли.
А я гляжу — не на такой же
Тебя когда-то увезли?..
ОТДЫХ
Бой окончен, танки за бугром
Догорают в едких клубах дыма.
Ночь. Умолк артиллерийский гром,
И все пули нынче — мимо, мимо.
Повезло тебе, солдат, ты — жив;
Перед новым отдохни походом,
Голову на степи положив
И укрывшись звёздным небосводом.
КОЛОДЕЦ
Где брёвна и деревьев полукруг,
Где с бугорка скатился куст-уродец,
В то утро распрекрасное мой друг
В конце концов решил отрыть колодец.
Промчался над деревней летний гром,
Друг в небо глянул:
«Помешать попробуй!..»
Мы подружились с ним в сорок втором,
А дружба в годы те была особой.
Но вот и в небе оборвался гул,
Дождь жеребёнком проскакал, ликуя;
Мой друг и мне лопату протянул:
— Поможешь?
Ну конечно, помогу я.
Припоминая пройденный урок,
Я в руку поплевал, потом в другую.
Занозистым казался черенок,
Ну что ж, ладонями отполирую.
Звенели рядом птичьи голоса,
А радио передавало Баха.
Солёный пот мне заливал глаза;
Как встарь, ходили мышцы под рубахой…
И славно было б и на этот раз
После трудов на брёвна сесть устало,
Когда бы всё, что делали сейчас,
Рытьё окопов не напоминало.
ДАВНИЙ СНИМОК
Жарко. Пьёт боец. У самых глаз
Залегла глубокая морщина.
Может, в бой уйдёт он через час.
А пока блаженствует мужчина.
Старый снимок. Пусть глядит народ,
Женщины пусть молча повздыхают.
Жарко. Пьёт боец… Который год
Капли на щеке не высыхают.
* * *
Он угасал. В госпитальной палате
шторы качались чуть-чуть, еле-еле,
да и берёзоньки, как на параде,
строй свой ровняли — и в окна глядели.
Друг ему что-то твердил про погоду:
мол, потеплеет, вернутся к нам птицы,
словно весной сорок пятого года,
помнишь?.. «Не помню. Уже и не снится».
Так ли, не так — но слова прозвучали,
это понять никому не мешало б:
не было в них ни малейшей печали,
ни сожалений каких-то, ни жалоб.
Всё уже прожито, но — не напрасно,
где-то вдали смолкли медные трубы.
Только вот жаль, что почти что угасла
память. Лишь строже сжимаются губы.
Два старика, ветераны Великой
битвы, что там начиналась, у Бреста, —
в нынешней жизни, такой многоликой,
им, инвалидам, осталось ли место?
Всё отодвинулось: встречи, разлуки,
всё затуманилось: небыли, были.
…Он угасал. И, раскинувши руки,
выдохнул: «Помню… что мы… победили».
НЕРАЗРЫВНОСТЬ
Где огонь и сутками не гас,
Где и воздух стал свинцовой кашей,
Родина поддерживала нас
И сама ждала поддержки нашей.
Нам дала винтовку, сапоги,
И пилотку со звездою алой.
И сама просила: «Помоги!»,
И сама нам крепко помогала…
В майский день, девятого числа,
Вновь в полях. Они необозримы.
«Как я выжил? Родина спасла.
Родина, которую спасли мы!»