6 февраля. 75 лет со дня рождения поэта Юрия Леонидовича Соколова (06.02.1949, г.Комсомольск-на-Амуре — 19.09.2005, г.Ульяновск). С 1972 года жил в Ульяновске. Окончил Литературный институт имени А.М.Горького. Работал шлифовщиком, инженером на заводе, пожарным, технологом, журналистом и редактором в местных газетах и книжном издательстве. Автор поэтических сборников «Песенные годы» (1987), «Поезда судьбы» (1990), «Чужое небо» (1991; в книге «Осенний перелёт»), «Четвёрка цугом» (1993), «Зарницы памяти» (1997), «Возвращение флага» (2003). Член Союза писателей России. Был ответственным секретарём Ульяновской областной писательской организации (1997-1999).
ПОСЛЕДНЯЯ МОЛИТВА ПЕРЕСВЕТА
— О, Господи, дай силы и удачи,
не порази до времени коня,
а братия грехи мои отплачет,
на ратный труд благослови меня.
За батюшку давно я отмолился,
а матушка отмолится сама.
Чтоб русский безбоязненно крестился —
пусть уцелеют наши терема.
Пусть вороги не стопчут наши нивы,
и наших девок в степь не уведут,
пусть будут дети на Москве счастливы,
а мы за это — все поляжем тут.
Прости монаха, что за пику взялся,
но горько видеть стонущую Русь.
Ты знаешь, я ордынцев не боялся,
а нынче даже смерти не боюсь.
Мой поединщик и силён, и боек,
привык в нелёгких схватках побеждать.
От искушений в жизни я был стоек,
так дай же мне под саблей устоять.
Прости мои былые прегрешенья,
а если я повинен в чём-нибудь,
то смерти дай, но лишь не пораженья,
крестом последним осеняя грудь.
И вот уж выезжает вражий воин,
он горячит гривастого коня.
Я всё сказал — и я теперь спокоен.
Услышал ли ты, Господи, меня?
* * *
При всём своём солдатском снаряженье
бежал я лесом пятую версту.
Стучало моё сердце в напряженье,
как молотом, в лесную темноту.
Я оступился и упал на ветки.
«Ты отдохни. Ученья не война».
И мысли эти, будто бы конфетки,
мне протянули ночь и тишина.
Но в сердце мне какой-то шёпот вкрался,
затем на крик надсадный перешёл:
«А на войне ты тоже б отлежался?!»
Я вздрогнул.
Я поднялся.
Я пошёл.
УЛЕТАЮЩАЯ СТАЯ
Ей машут вслед тревожные леса,
грустят озёра старыми глазами,
уходят в землю птичьи голоса,
чтобы весною прорасти цветами.
Не все вернутся в отчие места,
закон природы жалости не знает,
а птичья жизнь уходит без креста,
а птичью жизнь никто не понимает.
Рви осторожно ранние цветы,
когда весною быть в лугах придётся…
Вот потянул к себе подснежник ты, —
а это чья-то память оборвётся.
* * *
Прекрасное слово — свобода.
Надёжное слово — борьба.
Они хоть и женского рода,
в них наша мужская судьба.
В них поле гремит Куликово,
в них звуки походов и сеч.
Я верю, что эти два слова
и начали русскую речь.
* * *
Как ты сказала, может, всё и будет:
придёт метель и заметёт следы.
Но только верю — сердце не остудят
прокравшиеся вниз по Волге льды.
На юг уже давно убрались птицы,
какого цвета лес — не разберёшь.
Я вспоминаю город наш — не спится,
поскольку ты в том городе живёшь.
Густая ночь вещает за окошком,
что нам не сохранить любовь свою,
что разнесут её ветра по крошкам,
ветров хватает в северном краю.
* * *
«Когда слепой ведёт слепого,
их ждут несчастья и беда».
Мудрец давно посеял слово,
но слепнут новые года.
Они раскидывают руки,
ища плечо поводыря.
Их за собой ведут на муки
огонь войны, а не заря.
Уходят в тьму на жерла пушек
народы, песни и мечты…
Да будет ли когда нарушен
порядок этой простоты?
И в мире этом, кровью пьяном,
найдётся ль зрячий наконец,
который крикнет без обмана,
что видит солнечный венец?!