18 сентября. 195 лет назад родилась американская поэтесса Эдна Дин Проктор (18.09.1829, Хенникер, штат Нью-Гемпшир, США — 18.12.1923, Фреймингэм, штат Массачусетс, США). В 1867 году побывала в России; путешествовала на пароходе по Волге от Нижнего Новгорода до Камышина, ночевала у пристани в Симбирске: «Мы простояли в Симбирске всю ночь, которая была тёмной и пасмурной, с холодком и жалобным ветром над рекой. Спали на плюшевых диванах в салоне, закутавшись в плащи и шали».
Автор книг «Мысли о жизни» (1858), «Путешествие в Россию» (1872), «Генеалогия семьи Сторрс» (1888), «Горная горничная» (1900) и др. Её поэма «Знамя Колумбии» стала официальной программой Дня Колумба в США (1893).
ПУТЕШЕСТВИЕ В РОССИЮ
(отрывок из книги)
В деревне татары в основном мелкие фермеры, и все они разводят пчёл. Вино у татар запрещено. Они делают из своего мёда медовуху, а чай пьют как кочевые татары. Лепёшки татары пекут без дрожжей, как евреи мацу. И самый их деликатес — это кукуруза, сваренная в молоке или поджаренная в масле. Татары все курят американский табак, и их трубки всегда висят на их поясах. В жилищах у татар кроватей и кресел нет, сказывается привычка к кочевой жизни. Для татар предел мечтаний — диван с подушками! Но возвращаясь в отель, мы увидели на центральных улицах Казани прямых и важных русских офицеров, прогуливающихся туда-сюда, и русских барышень в парижской моде.
На следующий день ранним утром мы загрузились в большой пароход. Палуба была заполнена солдатами, которых куда-то везли, и татарами, которые развалились на кожаных рулонах. Низкие берега немного чередовались с небольшими утёсами, покрытыми деревьями, но чаще река, которая становилась всё шире, вообще не позволяла увидеть что-либо на берегу. Иногда появлялись верхушки церквей, и тогда русские начинали лихорадочно креститься, а татары впадали в ещё большую спячку.
Когда мы проплывали деревни крепостных крестьян — это всегда один и тот же вид, который мы видели и из окна поезда Петербург-Москва. Это были произвольно разбросанные покосившиеся серые сараи без каких-то растений вокруг них, хотя поодаль мог виднеться сосновый лес…
Порядка 75 километров вниз от Казани слева в Волгу впадет река Кама, которая в месте слияния и шире, и полноводнее Волги. И это не только Кама, — Шексна тоже в месте впадения в Волгу и полноводнее, и шире Волги, Ока тоже не меньше. Так что названия — это скорее социально-историческое явление, чем собственно ихтиологическое. Кама — самый большой приток Волги, она забирает воду почти со всего Севера Руси и несёт её к берегам Персии «мимо острова Буяна в царство славного Салтана». Столица Камы — город Пермь. По Каме сплавляются природные богатства Урала и Сибири. Во время Нижегородской ярмарки 40 тысяч людей задействовано на работах на Камском маршруте в Нижегородскую ярмарку!
Волга после впадения Камы становится намного шире и мощнее, поэтому мы с удвоенной скоростью подвалили к небольшому городочку Симбирск. Симбирск — это губернский город соответствующей губернии, в него идёт пшеница из находящихся пшеничных Пензенской и Тамбовской губерний. Мы простояли в Симбирске всю ночь, которая была тёмной и пасмурной, с холодком и жалобным ветром над рекой. Спали на плюшевых диванах в салоне, закутавшись в плащи и шали. Русские тоже кто как устроились вокруг. Умилительно было смотреть, как высокие и негнущиеся русские офицеры в форме ходят вокруг с личным постельным бельём в одной руке и пачкой чая и сахаром в другой руке, крича «кипяточку»! Неизменный ответ на их крики было «СИЧАС!» Однако у русских, как и у всех азиатов, свои понятия о времени, поэтому в реале это «сичас» всегда было «через час»!
На рассвете мы снялись с якоря и к завтраку уже прошли город Ставрополь на Волге. Город был построен как форт для усмирения обитающих вокруг калмыков, сейчас в нём проживает 4 тысячи человек. Здесь, в районе Жигулёвских гор, Волга резко поворачивает на восток, идёт порядка 70 километров, поворачивает на юг и затем снова на запад, делая такую «подкову» длиной порядка 160 километров, которая называется «Самарская Лука». Этот весь большой регион является земельной собственностью графов Орловых.
В час дня мы достигли Самары, котороя стоит на месте впадения реки Самары в Волгу. Самара более восточный город, чем Багдад, и стоит на одной вертикальной линии с Тегераном. В Самаре нам предстояло провести сутки, и поэтому мы сошли на берег, а тревел-агент, немец, провёл нас до нашего отеля… Наш отель представлял собой очень большую структуру с комнатами с очень высокими потолками и огромными коридорами, казалось ведущими в никуда. Широкие лестницы и двери в комнаты были из красного дерева! В качестве коек были банкетки, покрытые кожей, и диваны. Самара была основана как форт против азиатских кочевников. Теперь от старых фортификаций ничего не осталось.
Сейчас Самара — это крупнейший зерновой порт на Волге! Из Самары караваном 3 дня ходу (400 км) до Оренбурга на реке Урал. А оттуда уже караванами в Азию. Ежегодно из Ташкента, Бухары, Хивы приходили сотни верблюжьих караванов на меновые дворы Оренбурга. Среднеазиатские товары — хлопок, шерсть, кожа, скот — обменивались на российские текстильные и металлические изделия, продавались и покупались за золото и серебро…
После ужина нас повезли за несколько миль смотреть лечебницу, лечащую от туберкулёза кобыльим молоком — кумысом. Дом лечебницы находился на берегу Волги. Дом был большой, просторный, деревянный, с большим садом вокруг. Позади дома порядка 40 кобыл мирно паслись на лужайке. Лечат тут с мая по сентябрь… Количество пациентов варьирует от 60 до ста человек, в основном из высших классов и даже несколько из Европы. Директором лечебницы был армянин, а все работники — татарки, чёрные, розовощёкие, красивые. Мы зашли в комнату, где они створаживали молоко, а затем расфасовывали его в бутылки. Пока мы там знакомились, в комнату зашли молодые и не менее красивые молодые люди, выпили кумыс, стрельнули глазами в сторону работниц и вышли. Дом и сад были в прекрасном ухоженном состоянии, но, тем не менее, вся эта белизна стен, степь, начинающаяся за домом, осеннее небо, наводили меланхолию.
Возвращались мы в Самару другой дорогой и наткнулись на цыганский табор. Разумеется, что без денег мы от них отбиться не смогли, какие-то деньги мы им дали и подхлестнули лошадей; что-то они кричали нам вслед, но мы не слышали, может, спасибо, а может, проклятия. Цыгане — это еврейская раса самого дикого уровня. Они размножились за тысячи лет существования Великого Шёлкового Пути между Тихим океаном и Гибралатаром, кочуя вдоль него и промышляя воровством и грабежом.
По широким улицам Самары мы спускались вниз к пристани, чтобы успеть на пароход, который отходил в 3 часа дня. Женщин на улицах было мало, в основном мужики стояли группами на перекрёстках или ходили вокруг. Это были в основном корюзлые, дикие мужички в мешковине и в лаптях, бродяги. Вдруг из подвала появился мужик и прошёл мимо нас — ну вылитый северо-американский индеец! Такая же тёмная кожа и высокие скулы и чёрные прямые волосы с пончо, висящим на его плече — ну чем не могиканин! Это был калмык! И чтобы там не говорили этнологи, эта раса — ну вылитые краснокожие!
Отплывая от Самары, мы бросили последний взгляд на эти ворота Великого Шёлкового Пути в совершенно другой Восточный мир. Город был вытянут вдоль берега, вдоль берегов тянулись зерновые амбары, жилые сараюшки, бараки, церкви, а сразу за постройками начиналась степь…
НИЖЕГОРОДСКАЯ ЯРМАРКА
У Башни Вавилонской
Такой же был бедлам?
Здесь жид, цыган и турок,
Надменный перс-имам;
В шелках гость Поднебесной,
От Сены плыл француз,
Хивинец здесь, бухарец,
Сын Окса — карапуз.
Здесь зверолов сибирский,
Там круг киргизских юрт,
Армянец грустноокий,
Из Астрахани гурт;
Поляк, татарин, русский,
Лихой казак — верхом, —
У Башни Вавилонской
Такой же был содом?
1872.