13 июня. 155 лет назад родилась детская писательница Прасковья Николаевна Архипова-Хилкова (13.06.1869, пос.Браилов, ныне Жмеринского р-на Винницкой обл. Украины — 1936, г.Нижний Новгород). Княжна, внучка поэта Н.В.Неведомского. В 1890-х годах жила с семьёй в Симбирске; здесь в 1893-м родился её сын Степан. Издала в Симбирске книгу «Быт русского народа в повестях для детей школьного возраста» в 2-х выпусках (1898, 1899). Член союза писателей (1928).
Автор изданных в Петрограде-Ленинграде книг прозы «Михаил Лунин. Первые борцы за свободу» (1917), «Детские общественные игры» (1923), «Учёная клуша» (1924), «Максимушка и Журка» (1927), «Она движется» (1928) и др.
БЫТ РУССКОГО НАРОДА
(отрывок из книги)
Богат и благоустроен был род Радима. Его обширные поля и луга, леса и рощи, озёра и речка, извивавшаяся у самого его селения, в изобилии доставляли ему средства к существованию. Мирно и беспечно процветал он под твёрдой, мощной рукой своего главы, старшего в роде, старика Радима.
Долго не ослабевала эта сильная рука, долго держала она в безропотном повиновении весь род, самовластно правила всеми делами его, творила суд и расправу над его членами и поддерживала между ними мир и согласие.
Но шли года и брали своё; старый Радим стал дряхлеть и слабеть. Никто в роде, да и сам он, не знали точно, сколько ему лет, предполагали только, что не меньше века или около того. Сам Радим чувствовал, что приходит конец его силам и жизни.
В прежние времена он знал до мельчайшей подробности все дела каждой семьи рода, знал каждую корову и овцу в стаде, каждую лошадь в табуне, сколько у кого кур и гусей, а теперь уж память начала изменять ему и не хватало у него сил следить за всем творившемся в роду. Прежде ни одна семья, ни один член рода не приступали ни к какому делу без его совета и одобрения; никто не смел затевать ссор, никто не смел быть недовольным действиями своего родоначальника, и виновные трепетали под его грозным, властным взглядом. А теперь он видел и сознавал, что его слушаются и боятся только по старой памяти; всё чаще и чаще до ушей его доходил ропот недовольства, всё чаще и чаще возникали между родичами споры и ссоры, и у него уж не хватало сил одним словом своим сдержать беспокойных и покарать мятежных.
Был месяц берёзозол; так славяне-язычники называли апрель; предполагают, что название это произошло от обычая их жечь в это время берёзу на золу для щёлока. Снег уже сошёл, и земля начала обсыхать; разбушевавшаяся река понемногу успокаивалась и входила в свои берега; пернатые гости уже хозяйничали в лесах и рощах и устраивались на новых квартирах; на холмах и курганах, насыпанных над прахом прадедов рода, показалась молодая травка и в полдень, когда солнышко особенно сильно грело, над ними клубился лёгкий парок весенних испарений.
Старый Радим подолгу просиживал у этих курганов, наслаждаясь весной. Кругом него шумела и суетилась пробуждавшаяся жизнь, но это общее оживление и обновление не оживляло и не обновляло его; он не чувствовал в себе, как бывало прежде с каждой весной, прилива новых сил, нового стремления к труду. Наоборот, — никогда так сильно, как теперь, не тяготился он своей длинной, трудной жизни, никогда так сильно не хотелось ему отдохнуть, успокоиться от неё, сложить с себя все земные заботы и тревоги и, переселившись в райскую страну к своим предкам, насладиться с ними вечно радостным, блаженным житием.
Весенний пар, клубившийся над могильными курганами, весенние птички, прилетавшие из неведомой тёплой страны и приносившие с собой живительное тепло, по вере славян-язычников были души умерших, оживавшие с весною и носившиеся между живыми людьми. Радиму казалось, что они манят, зовут его к себе, и он готовился к смерти.
Всё, что требовал от него долг родоначальника, было исполнено. Он посвятил во все родовые дела своего старшего сына, который, как старший после него в роде, наследовал его власть; указал ему все тайные выходы и ходы, устроенные в селении на случай неожиданного нападения врага и необходимости спасаться от него бегством, и все клады, в которых скрывались богатства рода, накопленные им и его предками.
Оставалось только открыто перед всеми родичами признать его своим преемником и благословить на управление родом. Тогда Радим мог умереть спокойно.
Весна всё больше и больше вступала в свои права. Пора было уже выгонять стадо на пастбище, но этого нельзя было сделать, не принеся жертвы духу леса — лешему. Дух этот олицетворял собою в глазах язычников жизнь леса. Осенью, когда лес оголялся и жизнь в нём понемногу пропадала, пропадал и леший и появлялся только весной с появлением в лесу новой жизни.
Чтобы быть с ним в ладу и мире, надо было задобрить его жертвой; тогда он не только не обижал стада, но даже сам помогал пасти и оберегать их от хищных зверей. На тех же, кто не оказывали ему должного почитания, он сердился и мстил им, губя их стада, отдавая их на съедение зверям и загоняя отдельные штуки скота так далеко в лес, что и не найдёшь потом…