29 апреля. 45 лет исполняется поэту Денису Михайловичу Трудникову (р.29.04.1979, г.Мончегорск Мурманской обл.). Окончил Российский педагогический университет имени А.И.Герцена. В 1999-2013 годах жил в городе Димитровграде, был фотокорреспондентом газеты «Димитровград-Панорама», редактором литературной интернет-газеты «Глагол». Один из основателей Клуба молодых литераторов (1999). Публиковался в журналах «Черемшан», «Мономах».
Автор книг «Горячая линия» (2000), «Центр тяжести» (2008). Участник VII Форума молодых писателей в Липках (2007). Член Союза писателей России (2012). Живёт в Московской области; работает в АО «Медиа Подмосковья».
ШРАМЫ
Краткое содержание предыдущих серий.
Ждали праздника
от понедельников и воскресений.
Танцы. Zемфира в вине.
Одни говорили:
«Шрам – всё, что от смерти осталось!»
Тут же другие кричали: «Радость
Приносит только домашнее консервирование!»
И эти часы всегда нуждались в заводе,
Мы уходили в схемы, в крючки, в пародии,
В серые лица с утра.
Осень дарила пощёчины флагам похмельным
И (как бы случайно) подбрасывала в колыбели
Ужасы, страх.
Но… Можно бояться
в хорошем смысле этого слова,
В котором тёплое небо – первооснова.
И глупо всё остальное.
А мы по-прежнему ходим,
вертим внутри пластинки,
Дорога садится после дождя, как после стирки
Что-нибудь шерстяное.
Грани стакана горят: осторожнее, не разбей!
Растут запросы, как сыновья у друзей,
И режет резкость движений.
Мы замираем при крике: «Держите вора!»
И мимо нас по знакам и светофорам
Движется продолжение…
* * *
Я бы курил сейчас, если бы я курил.
Шёл бы по стрелкам собственного бессилия.
Сама посмотри, утром и вечером – сентябри,
Прохожих глаза — только зелёные или синие.
И все эти лица липнут, как мокрые листья
К памяти, и исчезают внутри. Что-то холодно.
Я удивляюсь жалким избитым истинам,
Но удивляться уже и не модно.
Грязно. Вроде близкие, а начинаем издалека…
Время здесь замерло:
сколько – кажется, и не важно.
Ведь Черемшан – это та река,
В которую входят дважды…
Крошево. Месиво. Соль положи — всё сладко!
Осень пахнет не яблоками, а апельсинами.
Мы с тобой так обожаем свои недостатки,
Что продолжаемся смехом
и ксерокопированием.
Стихи вперёд выставляем, как руки слепой.
Тут всё равно – тушь, акварель, фломастер.
Город застыл. И таким остаётся с тобой:
Вечная дружба, любовь
и, наверное, вечное счастье…
ЖЕЧЬ И ОТРАЖАТЬСЯ
Так приходи сюда, и будем отражаться.
Как в сантиметре метр, как в тысяче нули.
Как лебеди в слонах фантазии Дали,
Как страх в ключах, вертящихся на пальце.
А хочешь, будем жечь календари
И наизусть учить узор на шторах.
Появится сосед, попросит штопор…
И я не вспомню, что я говорил.
Устал не трогать жизнь: ничем, никем.
Сижу, молчу, но жду, чтоб отвечали.
Моя любовь, отравленная чаем,
Мечтает о хорошем коньяке.
По ящику – «морковь», удары по мячу.
Здесь — праздник на носу, унылый сахар жжёный.
И солнце, как изгиб гитары жёлтой,
Далёкое и пошлое чуть-чуть.
Так есть. А будет мига жаль,
Завертится аккорд хромого танца…
Не хочешь жечь, не хочешь отражаться –
Так просто приезжай.
ЖЕНСКОЕ ИМЯ
Смотрю. Берегу от пожара. Прячу.
Вопросы – вопросом, а кофе – зёрнами.
Твоя погода, завёрнутая в горячее,
В руках разворачивается озёрами.
И смех в тепле параллельных линий
Загадки множит до миллиона,
Когда у рассвета женское имя
И мир зелёный, зелёный, зелёный.
И очень простой, как жи-ши, как ча-ща,
Как ежедневник, брошенный между кресел…
Меняешь слова у русалочьих песен.
Ты делаешь это блестяще.
Праздник, застёгнутый на все пуговицы,
И миг, на который хочется облокачиваться…
Всё начинается только на этой улице.
И уже никогда не заканчивается.