21 марта. 135 лет со дня рождения певца, поэта, мемуариста Александра Николаевича Вертинского (21.03.1889, г.Киев — 21.05.1957, г.Ленинград). В 1915 году дебютировал на эстраде с исполнением песен, в т.ч. на свои стихи. С 1920-го жил в Константинополе, Румынии, Польше, Германии, Франции, США, Харбине и Шанхае. В 1943 году вернулся в Москву. Ездил с концертами по Советскому Союзу, снимался в кинофильмах. Автор книг «Четверть века без Родины. Страницы минувшего» (1989), «Дорогой длинною… Стихи и песни. Рассказы, зарисовки, размышления. Письма» (1990), «За кулисами» (1991).
В середине 1950-х гг. зимой приезжал на гастроли в Ульяновск; концерт прошёл в областной филармонии. Из воспоминаний Н.С.Храмцовой: «Зал филармонии был полон… Одни приветствовали его восторженно, со слезами на глазах, другие — настороженно и недоумённо… Я ожидала увидеть почему-то Пьеро. Вместо этого выходит высокий, страшно худой человек в идеально сидящем концертном костюме и начинает говорить стариковским голосом… Он был полузапрещённый: его не пускали на радио, в большие столичные концерты, но разрешили гастролировать по стране».
РАЗМЫШЛЕНИЯ
Нас не надо хвалить и не надо ругать. Я представляю себе нашу театральную жизнь как огромную табельную доску. Если вам понравилось что-либо в нас, подойдите и молча повесьте на гвоздик жетончик. Если нет — не делайте этого. Восхищаться, благодарить и облизывать нас не надо! Это портит нас и раздражает умнейших из нас. Мы святые и преступные, страшные в своём жестоком и непонятном познании того, что не дано другим. Нас не надо трогать руками, как не надо трогать ядовитых змей и богов!
Стихи должны быть интересные по содержанию, радостные по ощущению, умные и неожиданные в смысле оборотов речи, свежие в красках, и, кроме всего, они должны быть впору каждому, т. е. каждый, примерив их на себя, должен быть уверен, что они написаны о нём и про него.
Жить! Жить очень трудно! Пока ты молод, ты не замечаешь этой трудности. Твоё внимание отвлекают тысячи мелочей, тебя очаровывают всевозможные земные развлечения и «недосягаемости», тебя манят к себе планы и мечты, «победы» — такие трудные и такие ненужные — отвлекают твоё внимание от главного — от того, что ты ЖИВЁШЬ! То есть ты тратишь положенное тебе весьма ограниченное время на эти второстепенные вещи. Сколько времени мы тратим на так называемую любовь, на борьбу за своё существование, на желание достигнуть каких-то успехов, чем-то выдвинуться, обратить на себя внимание и прочее! Тут нам не до «итогов», тут мы широко и безоглядно тратим себя, свои лучшие силы, своё Божие дарование, расточаем себя, как моты и кутилы.
Незаметно в этих вечных хлопотах, исканиях, победах и поражениях проходит главный кусок времени. Проходит жизнь! И когда всё это проходит, и тебе уже за 60 лет, и ты чего-то добился, а чего-то не добился; и когда уже нет сил и ты поздно спохватился, подсчитав свои ресурсы… а ты ещё живёшь, но уже промотался и в кармане у тебя «последние гроши»… а жить ещё надо, и главное — неизвестно, сколько лет надо ещё жить, — то тут встаёт во всей своей простоте и неумолимости вопрос: а чем жить? Ведь почти всё растрачено, израсходовано… И сколько жить?
Тишина. Молчание. Никто не знает сколько. Вот тут начинаешь понимать, что ты — банкрот! Что надо жить, а жить нечем! Всё уже истрачено. Самое трудное — это жить!
Просто жить!
Так, всё хорошо. И номер приличен, и кровать ничего. И коньячку выпьешь, и книжка интересная под рукой… Только холодно… Мёрзнут ноги, мёрзнет душа — подмерзает «искусство», которого я являюсь «сеятелем».
«Сейте разумное, доброе, вечное» (Некрасов).
Нетопленые театры с полузамёрзшими зрителями напоминают музей восковых фигур, которые мне поручено растопить «глаголом» своего «полупризнанного» искусства и превратить в людей. При напряжённом труде (выше темпы!), при сверхдозволенной медициной затрате сил я получаю сомнительное удовольствие от удовольствия зрителей или слушателей, которые мимоходом послушали какой-то наивный бред о «красивых чувствах» и разошлись, под шумок покачивая головами и добродушно улыбаясь — есть же, мол, ещё такие чудаки! — чтобы приступить опять к своим примусам, авоськам и разговорам, завистливым, злобным и мелочным. А я… получаю взамен холод номера и холод одиночества.
Таким образом мне платят «продуктами из рефрижератора» — свежезамороженной и потому безвкусной дрянью.
Океан равнодушия захлёстывает меня. Чем больше живёт человек, тем яснее становится ему, в какую ловушку он попал, имея неосторожность родиться!
Всё неверно. Всё жестоко. Всё навек обречено, — говорит поэт Георгий Иванов.
И, увы, это так. Мы живём трудно, неустанно боремся за каждое препятствие, напрягаем все силы для преодоления сволочных мелочей, учимся, постигаем, добиваемся побед…