275 лет со дня рождения поэта и издателя Николая Еремеевича Струйского (1749, г.Москва — 13.12.1796, c.Рузаевка, ныне город в Мордовии). Дед поэта А.И.Полежаева. Гвардейский офицер, служил вместе с поэтом Г.Р. Державиным. После отставки жил в Рузаевке. Владел также имениями и землями в сёлах Юрловка, Павловка, Хохловка, Растовка Симбирской губернии (позже Базарносызганского, Барышского, Майнского и Цильнинского районов Ульяновской области).
В 1788 году открыл лучшую в России типографию; после его смерти оборудование перевезли в Симбирск. Дочь вышла замуж за симбирского помещика К.Н.Коптева. Писал оды, элегии, эпитафии. Автор сборника «Эротоиды. Анакреонтические оды» (1789).
К ВЕНЕРЕ
Спознакомь меня, Киприда,
С прелюбезной сей подружкой,
Коя пляшет и вздыхает,
А рукой как подопрётся,
Подаёт другою розы.
Спознакомь меня, богиня,
Со прелестным сим твореньем,
Коим ты сама мне льстила!
Дай вкусить мне услажденье,
Ты которое вливаешь
Здесь в сердца счастливых смертных,
В те сердца, которы могут
Восприять твою лишь благость,
Восприять богинь здесь нежность.
Сделай мне сие в отраду,
Дай за всё моё пыланье,
Коим я палюсь и ныне,
Чтоб глаза её смежались
Против глаз моих томящих,
Чтобы вскользь не убегали
И не ранили б обратно
Сердце вполне ими страстно,
Кое им навек подвластно!
Чтоб в грудь искры воспримались,
Кои к ней мой взор рождает,
Кои к ней мой вздох пускает!
Чтоб уста её смежались
Против уст моих смеющих
И чтоб нежно утомлялись,
Со моими втай лобзаясь.
Поцелуй драгих коль может
Извлечи от смерти к жизни,
Повлечёт из жизни к смерти?
Ах, дыханье б хоть смежалось
В ней с моим дыханьем жарким,
Иль хоть члены б услаждались
Ненарочным осязаньем.
Хоть рука б той заблуждалась
По моим плечам иль перстам,
Хоть нога б её ступала
По моим ступеням робким,
Хоть моей прочь не бежала б,
Как моя к ней наступает…
Тут душа б её спознала,
Как душа моя к ней страстна.
Чтоб так кровь её взгорела,
Как моя, возможно ль мыслить?
Ах, Кифера, ты то знаешь,
Что я чувствовать возможен,
Сколь я чувствовать умею
Все твои благодеянья.
Я любить ли не умею,
Иль почтить любовь дарами?
Из руки твоей бессмертной,
Из руки твоей, богиня,
Брал я некогда и пояс…
СТИХИ НА СЕБЯ
Зло присутство алчной смерти
Не взирает на препоны,
Кои ей готовит смертный,
Вымышляет повсечасно,
Как бы той себя избавить.
Зри присутство гордой смерти,
Смертный, ты её уж видишь…
И Кащей её увидит!
Хоть врачу ты отдаёшься,
И врачом ты не спасёшься,
Иль не мыслишь откупиться?
Но про то и сам ты знаешь,
Что не можно откупиться.
Хоть врачу ты отдаёшься,
И врачом ты не спасёшься,
Если сам того не знаешь,
Как от оной откупиться.
Но нельзя ли откупиться?
Попытайся, хоть в последний
Раствори ей всё богатство,
Отдавай ей всё богатство,
Отдавай до самой крошки.
Но, я вижу, ты стонаешь
И давать и тут жалеешь…
Не заботься, и не возьмет!
Смерть не так, как ты, здесь алчна
И не в том богатство числит,
И не так, как ты, алкая,
Здесь богатство собирает.
Тело лишь твоё богатством
Смерть единое лишь числит!
Смрадное твоё лишь тело,
Ты которое измучил,
Здесь богатство собирая.
Собирал ты ежечасно
И не так, как смерть, однажды.
Изнурил своё ты тело,
Изнурил свою тем душу,
Беспокойства сколько принял,
Всё богатство собирая!
Но на что теперь богатство?
Но на что оно и было?
Ты не мог им обладати,
И оно тобой владело.
В гроб возьми с собой богатство,
Коль жалеешь и при смерти,
Собираешь и пред смертью…
Собирать чаешь и мёртвый?
Нет, не будешь собирати!
Самого тебя зла смерть вдруг,
Низложа своей косою,
Вмиг отдаст червям на жертву,
В рост тебя отдаст на жертву…
Ведь она и их ссекает,
Для чего ж об том тужити,
Коль тебя она ссекает?
Черви пользуют нас смертных,
Черви пользуют нас, в жизни
Иссякают нужны соки,
Коими их полны нервы;
Исцеляют глас от гнили,
Изгоняют с глаз туманы.
Их не можно унижати,
А особо пред тобою,
Ты, который только в жизни
Мог себя лишь унижати.
Но они тебя, знать, боле,
Коль гнилым твои составом
И по смерти обладают?..
Смерть, возьми моё ты тело,
Без боязни уступаю!
Я богатства не имею,
Я богатство, кое было,
Всё вложил душе в богатство.
Хоть душа через богатство
И не станется умнее,
Но души моей коснуться,
Смерть, не можешь ты вовеки!