26 января. 80-летний юбилей отмечает американская правозащитница, социолог, публицист Анджела Ивонн Дэвис (р.26.01.1944, г.Бирмингем, штат Алабама, США). В 1970 году за свои взгляды была арестована по сфабрикованному обвинению. Осенью 1972 года приезжала в Советский Союз; 6 сентября посетила Ульяновск, где была награждена медалью «В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина».
Почётный доктор МГУ имени М.В.Ломоносова (1972). Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1979). Автор сочинений «Кто такой политический заключённый?» (1977), «Автобиография» (1978), «Женщины, раса, класс» (1987), «Наследия Маркузе» (1998) и др.
АВТОБИОГРАФИЯ
(отрывок из воспоминаний)
Во время судебной процедуры, ритуала, предшествующего объявлению приговора, я искала объяснения этой неожиданной перемене в поведении присяжных. Их вид говорил: «осуждена», «виновна». Но это же невозможно, нелогично, абсурдно. Если только всё происходившее не было большим обманом. Если только они не пытались все прошедшие три месяца сознательно вводить нас в заблуждение, а эти ледяные взгляды не стали той реальностью, которую они скрывали за маской, в конце концов отброшенной. Нужно немедленно броситься к матери и спасти её от отчаяния в момент вынесения приговора. Но я сама уже в отчаянии, не знала, что делать, и несвязные мысли овладели мною настолько, что пришлось напрячь всё внимание, когда клерк стал зачитывать переданное госпожой Тимоти суду решение присяжных.
Пункт первый — обвинение в убийстве. Громко и ясно прозвучало: «Невиновна». Тяжёлые рыдания раздались в наступившей тишине. Это Франклин. Казалось, все глубоко и тяжело дышали в едином ритме, как будто все стали единым существом.
Пункт второй — обвинение в похищении людей. Снова прозвучало: «Невиновна». Франклин рыдал всё громче. Я чувствовала, что уже не могу держаться дальше. Но оставался ещё приговор по последнему пункту — обвинение в заговоре. Правой рукой я сжимала руку Кендры, левой — руку Маргарет.
Когда клерк в третий раз зачитал: «Невиновна», мы закричали от радости, смеялись, плакали и обнимали друг друга, совершенно не обращая внимание на стук судейского молотка. Судья пытался закончить процесс с тем же соблюдением декорума, с каким он председательствовал. Он зачитал довольно длинную цитату из «Двенадцати мужчин» Г.К.Честертона, поздравил защиту, обвинителей и присяжных заседателей, освободил последних от выполнения их обязанностей и объявил дело №52613 «Народ Калифорнии против Анджелы Дэвис» закрытым.
В этот радостный момент моя мать выглядела такой же прекрасной, какой я её знала по фотографиям молодости. И я была счастлива за неё больше, чем за кого-либо другого, включая самоё себя.
Меньше всего мне хотелось выступать на пресс-конференции. Я не могла привести в порядок свои мысли и чувства, чтобы выразить их перед телекамерами и микрофонами. Однако пресс-конференция служила единственным средством, с помощью которого я могла обратиться ко всем людям и поблагодарить их за поддержку. Когда мы входили в комнату для прессы, присяжные заседатели заканчивали свою пресс-конференцию. Ни разу за всё время процесса не обмолвившись ни с кем из них ни единым словом, я не знала, как мне сейчас поступить. Я встала в дверях. Первой покинувшей возвышение оказалась женщина-заседатель, которая, как мы все думали, больше всех остальных симпатизирует обвинителям. Мне хотелось знать, какой будет её реакция сейчас. Когда она подошла, я протянула ей руку, но она вдруг обняла меня и сказала: «Я так счастлива за вас». Все другие заседатели последовали её примеру.
Перед зданием суда собралась толпа. Как только люди услышали о приговоре, все бросились к Гражданскому центру. Поскольку ранее предписанные в связи с залогом запреты выступать остались теперь уже позади, я впервые за последние двадцать два месяца могла открыто говорить перед собравшимися. Я горячо поблагодарила всех за то, что они пришли, за их поддержку; подчеркнула, что настало время направить теперь наши усилия на освобождение Рачелла, сан-квентинской шестёрки и других политических заключённых.
Из здания суда мы направились в дом Глории и Дэвида, где остановились мои родители. Моя семья, адвокаты, друзья, товарищи, сотрудники нашего комитета и большинство присяжных заседателей — все мы сидели за домом на лужайке, освещённой ярким солнцем. Я глубоко ощутила этот миг, наслаждалась удивительным чувством радости, растягивала это мгновение. Ибо я знала, что миг этот будет краток. Работа. Борьба. Дорога сражений, полная опасностей, простиралась перед нами. Мы будем шагать по ней…
Но сначала — трава, солнце… и люди.
На приёме в честь одержанной победы вечером того же дня наша радость была безгранична, а праздничное веселье — беспредельно. И всё же среди смеха, беззаботных танцев ощущалось предостережение. Если рассматривать достигнутый триумф как завершающий момент, а не как начало нового этапа в нашей деятельности, тогда мы бросим на произвол судьбы тех, кто остался закованным в цепи. Нам было ясно — чтобы спасти их жизни, мы должны сохранить и расширить наше движение…