| Поэма | Николай Полотнянко. |
КРЫЛЬЯ
– Вставай!..
В углу рыдала мать.
Стоял отец, угрюм и бледен.
Начался шмон.
А что искать?..
Я простодыр был и безвреден.
Я бредил небом в те года.
Меня все прочили в пилоты.
Но в это утро навсегда
Мои закончились полёты.
– Ошибка, может быть?.. –
Отец
Спросил у них, слова ломая.
Ответ ударил, как свинец:
— У нас ошибок не бывает!
Что был им я, слепой щенок,
Любивший асов и поэтов?
Меня толкнули в «воронок»,
Ткнув под лопатку пистолетом.
Я в сумрак мёртвый и седой
Был запечатан одиночки.
Смотри! Смотри! Опять седьмой
Без подготовки крутит «бочки»!..
Я посмотрел:
Над головой
Набито было небо громом,
И «як» серебряной стрелой,
Крутясь, шёл над аэродромом.
Вокруг плескался зыбкий жар
И лётный праздник шёл на убыль.
И ветра жгучего отвар
Сушил растресканные губы.
Мы восседали на бугре.
Дымилась степь полынной пылью.
И друг завидовал игре
Паривших над землёю крыльев.
– В аэроклубе прежних дней
Был у меня приятель Вовик.
И он сказал в кругу друзей,
Что выше всех летает «Боинг».
Так он врагом народа стал.
И мне нашли судьбу под солнцем.
Как малолетку, трибунал
Меня пометил лишь «червонцем».
Перевидать мне довелось
Предателей, воров в законе.
Я помню, привезли нас в Омск
В продутом вьюгой эшелоне.
Колючку дали и ломы.
Кострами грелось оцепленье.
В хрустящих жерновах зимы
Работа лишь была спасеньем.
Я землю бил под корпуса
И крекинги нефтезавода.
Там выцвели мои глаза
От зноя, холода и пота.
Там, мерзлоту земли круша,
Я обломал о злобу крылья.
Там умерла моя душа
В кровомесительном насилье.
Я понял,
Что попал в кольцо,
Где распинают братья братьев,
Где матерям плюют в лицо,
И предают отцов проклятью.
И в этом был свирепый толк –
Связать всех круговой порукой.
Я за других кровавый долг
Отдал.
Свой – оставляю внукам!..
Мы шли по полю.
Жар земли
Смешался с пыльной сушью всходов.
Бурьяна стебли проросли
В ржавь отлетавших самолётов.
Бригада молодых парней
Их на «КамАЗ» грузила краном.
Трава трещала;
От корней
Зияли на суглинке раны.
И запах, стойкий и густой,
Струился богородской травки.
– А мне, с изломанной судьбой,
Уж не поможет переплавка.
Я – вторсырьё эпохи зла.
Машиной страха и насилья
По мне история прошла
И отдавила напрочь крылья…
День жарко выгорал, отцвёл.
Настал вечерний час покоя.
И золотые капли пчёл
Текли, звеня, сквозь стену зноя.
Земля устала ждать грозу.
Взрывался пухом одуванчик.
Держа за крылья стрекозу,
Навстречу шёл весёлый мальчик.
Он шёл и не глядел на нас,
Ступая по земле горячей.
О, как он рад был в этот час
Своей охотничьей удаче!
В глазах улыбчивая синь.
Струилась чёлка золотая.
И пахла горечью полынь,
До слёз мне горло обжигая.
1970-е